Рейман Ф.П. «Приезд в усадьбу»

Рейман Фёдор Петрович «Приезд в усадьбу». Русская школа конца ХIХ века, 1880-е годы. Бумага, графитный карандаш, темпера. Размер: 53,2х53,2 см.

Артикул: 18-145-1. Цена: 2 400 000 рублей 

Имеется экспертное заключение Всероссийского художественного научно-реставрационного центра имени академика И.Э. Грабаря.

Слева внизу коричнево-бордовой темперой, встречающейся в изображении, подпись латинскими буквами: «Th. Reimann», - по способу нанесения и характеру начертания не вызывающая сомнений в подлинности.

Произведение имеет музейное и антикварно-коллекционное значение.

РЕЙМАН Фёдор Петрович

Федор Петрович Рейман, уроженец одной из Прибалтийских губерний, свою юность провел в Петербурге и, рано почувствовав влечение к живописи, старательно занимался здесь искусством рисования. Достигнув значительных успехов, он, двадцатилетним юношей, получил возможность отправиться в Италию. Доехав до Рима, после остановок в Венеции и Флоренции, художественные сокровища которых произвели чарующее впечатление на молодого художника, он решил продолжать свое художественное образование под руководством лучших учителей и для того поступил в академию св. Луки, блиставшую в начале семидесятых годов знаменитыми профессорами.

Серьезность занятий молодого иностранца была скоро там замечена, и потому г. Рейману предоставлена была возможность воспользоваться руководством лучших учителей в наибольшей мере. Окончивши там курс, Ф.П. Рейман настолько был увлечен художественной жизнью „Вечного города", что решил основаться здесь на постоянное пребывание.

Его колоритные акварели итальянских пейзажей и разных местностей Сабинских и Албанских гор, появлявшиеся на художественных выставках Рима, были замечены ценителями этого рода живописи и приобрели ему почетное имя между римскими акварелистами, — обстоятельство весьма нелегкое при множестве художников, работающих в „Вечном городе" и принадлежащих всем странам мира.

В русской колонии, собирающейся в Риме на зимние месяцы, Ф.П. Рейман с самого начала семидесятых годов стал известен, как прекрасный учитель, и потому за долгую свою жизнь здесь он переучил рисованию и живописи очень многих русских. Ставши вместе с Бронниковым, Раццани и Семирадским, старожилом в семье русских художников в Риме, он с давних пор является руководителем и неизменным пособником молодых пансионеров Императорской академии художеств, приезжающих в Рим для окончания своего образования.

С него они, а равно и многие русские путешественники, начинают свое знакомство с „Вечным городом" и своеобразными условиями его жизни. И потому редкий из наших соотечественников, побывавши в Риме хотя на короткое время, не уносит с собой приятного впечатления из этих встреч с всегда обязательным, любезным и готовым на бескорыстные услуги Федором Петровичем.

За последнее десятилетие известность Ф.П. Реймана распространилась далеко за пределы русской колонии и римского художественного мира. В настоящее время он занимает положение между художниками совершенно исключительное, какого не имел ни один живописец в России.

Этой известности его способствовало участие его в исполнении научно-художественного предприятия, задуманного в конце восьмидесятых годов профессором московского университета И.В. Цветаевым.

В 1888 году, профессор Цветаев, как недавно сообщалось в Императорском археологическом Обществе, поселившись на продолжительное время в Италии, задумал составить собрание главнейших образцов древне-христианской живописи, сохранившейся доныне в римских катакомбах. Нуждаясь в опытном художнике для копирования сих фресок, московский профессор избрал для этой работы Ф.П. Реймана, известного ему с половины семидесятых годов, когда он изучал стенные росписи первых христиан под руководством, ныне покойного, Федора Ивановича Буслаева.

Ф.П. Рейман, сознавая всю трудность предложенной ему задачи, обещавшей продолжаться многие годы и совершенно отрывавшей его от прежнего круга его художественной деятельности, как бы погребая его надолго в подземельях Римской Кампании, тем не менее, как истинный художник, увлекся величием предстоявшего ему труда и решил посвятить себя этому новому и необычайному делу.

Зимой 1888 или 1889 годов он прошел, вместе с профессором Цветаевым все главнейшие катакомбы Рима, спускаясь до самых глубоких этажей их, и при свете магния снял фотографией главнейшие картины, которые он должен был копировать, затем на месте, с соблюдением красок и, по возможности, размеров, в ближайшие годы.

Когда русский художник и русский ученый начинали такое необычное и для русских небывало трудное дело, в Риме не доверяли серьезности этого предприятия и приписывали молодости и неопытности такое смелое начинание. Не без труда получен был ими свободный доступ к знаменитым своей седой древностью оригиналам живописи первых христиан. Но прошли года, а Рейман, как бы сделавшись гражданином и хозяином катакомб, не прерывал своего отшельнического подвига, проводя, как недавно мы слышали об этом на чтении Императорского археологического Общества, время с утра и до темной ночи совершенно один среди пустых подземелий, во мраке могилы, освещая лишь лампочкой ту фреску которую он копировал.

Отдаляясь от привычной сферы прежней своей деятельности и кружка знакомых, Ф.П. Рейман с каждым годом все более и более углублялся в тайны своей подвижнической работы и достиг в искусстве копирования оригиналов, восходящих к самым первым векам нашей религии, такого совершенства, которое поставило его на небывалую высоту в археологическом и художественном мире „Вечного города".

Первоначальное недоверие сменилось, затем, высоким к нему уважением ученых, художников и путешественников, собирающихся в Рим со всех концов света. Имя русского живописца Реймана стало, по засвидетельствованию профессора И.В. Цветаева перед Императорским московским археологическим Обществом, не только почетным, но и прямо—знаменитым. Посещения его студий по воскресеньям ищут и русские аристократы, и немцы, и англичане, и американцы, и представители других народностей, интересующиеся искусством первых христиан. Здесь они сходятся, чтобы посмотреть на картины нашего соотечественника, поражающие знатоков дела своей изумительной точностью. Любезный хозяин никому не отказывает в удовольствии видеть его работы и, по необычайной простоте своего характера и по крайней своей скромности, никогда не распространяется о тех трудностях, с которыми сопряжена его подвижническая работа.

А эти трудности,—как утверждал профессор Цветаев в своем чтении, —и описать невозможно. Лишения русского художника не ограничиваются сыростью, подчас холодом, кромешною тьмой и страх наводящим безмолвием многоверстных подземелий. После дневного труда, вершимого в этих невообразимых условиях, Ф.П. Рейман не находит себе надлежащего и ночного покоя.

Христианские катакомбы находятся за городом, вдали от селений, в местностях, нередко совершенно пустынных, и потому наш соотечественник вынужден бывает искать себе квартиры по придорожным тавернам и заезжим дворам, или в крестьянских одиноко стоящих хижинах и здесь ютиться, среди нищеты, неопрятности и при отсутствии хотя бы самых слабых культурных удобств.

Невообразимо убогому приюту такого рода соответствует при этих условиях и питание. И так приходится жить русскому подвижнику науки и искусства изо дня в день, из недели в неделю, из месяца в месяц— на протяжении одиннадцати лет!... Какой другой пример большого долготерпения может представить история русских художников. Пред таким подвижничеством  бледнеет и преданность знаменитого автора картины „Явление Спасителя народу" своей величественной задаче, которой служил он, говорят, двадцать лет!...

Но эти годы А.А. Иванов провел то в своей римской студии, то в путешествиях по Италии и другим странам. Во всяком случае, он вел свою огромную работу при свете солнца и при обычных условиях скромного, неприхотливого художника. А Ф.П. Рейман лишил себя на многие годы даже солнечного света, спустившись во мрак и безмолвие подземелий. Такого самопожертвования история русских художников не знает совсем, и потому личность Федора Петровича Реймана является на этом таинственном поле одинокой.

За одиннадцать лет неустанного труда, он заготовил целую галерею замечательных картонов, которые обнимают собой первые пять веков нашей эры. Недавно в публичном заседании Императорского московского археологического общества, часть этих картонов была выставлена и своими необычайными достоинствами вызвала общие восторги и ученых, и художников, явившихся в это заседание.

Содержание этих картонов чрезвычайно разнообразно: тут были и сцены из Ветхого завета, и изображения из Евангельской истории, и древнейшие образы Богоматери с Младенцем Иисусом, начиная с конца I столетия или начала второго, апостолов и Спасителя сначала в виде доброго пастыря или мальчика и, наконец, в удивительном изображении, но уже византийского стиля, из начала пятого столетия. Этот строгий, но прекрасный лик Спасителя и изображения стоящих подле Него святых апостолов Петра и Павла привели в вышеназванном заседании Императорского московского археологического общества всех присутствовавших положительно в восторг, а между художниками находились здесь и такие авторитеты, как: В.Д. Поленов и П.В. Жуковский, выражавшие при этом свое удивление самым искренним образом.

На чтении было сказано, что до окончания задуманного профессором И.В. Цветаевым предприятия Ф.П. Рейман должен будет работать и следующий двенадцатый, по счету, год.

Пожелаем нашему славному труженику здоровья и благополучия, тем более, что необычайные труды при этих исключительных условиях жизни, как было доложено на чтении, уже давно подкосили силы Ф.П. Реймана.

Характеризуя нашего знаменитого художника перед ученым собранием, профессор И.В. Цветаев не преминул засвидетельствовать чувства признательности также двум москвичам, которые поддерживали Ф.П. Реймана за все это время материально; этими лицами были: К.С. Попов и князь Юсупов граф Сумароков-Эльстон.

Московский листок, Иллюстрированное приложение № 18, 9 мая 1899 г.