Часы работы: понедельник-пятница с 11:00 до 20:00 суббота с 11:00 до 17:00
Местоположение: Фрунзенская набережная, д. 48 г. Москва
Скульптура «Памятник Петру I (Медный всадник)». Российская Империя, XIX век. Автор модели: скульптор Этьен Морис Фальконе (Étienne Maurice Falconet, 1768-1770 годы). Надпись на постаменте: «ПЕТРУ первому ЕКАТЕРИНА вторая лѣта 1782» и «PETRO primo CATHARINA secunda MDCCLXXXII». Бронза, литье, патинирование, камень (малахит). Змея утрачена. Высота - 28 см.
Артикул: 17-14-3. Цена: 450 000 рублей
Это второй конный памятник русскому царю. В условном одеянии, на вздыбленной лошади, Пётр изображается Фальконе как законодатель и цивилизатор. Вот что писал по этому поводу сам Фальконе: «Монумент мой будет прост… Я ограничусь только статуей этого героя, которого я не трактую ни как великого полководца, ни как победителя, хотя он, конечно, был и тем и другим. Гораздо выше личность созидателя-законодателя…» Скульптор изобразил Петра в подчёркнуто динамическом состоянии, одел его в простую и лёгкую одежду, которая, по словам скульптора, принадлежит «всем нациям, всем мужам и всем векам; одним словом, это героическое одеяние». Богатое седло он заменил медвежьей шкурой, которая символизирует нацию, цивилизованную государем. Постамент в виде громадной скалы — символ преодоленных Петром I трудностей, а введённая в композицию змея представляет собой остроумную находку в решении задачи по обеспечению статической устойчивости монумента. Её появление под ногами вздыбленного коня достаточно убедительно объясняется тем, что она изображает «враждебные силы». И только венок из лавра, венчающий голову, да меч, висящий у пояса, указывают на роль Петра как полководца-победителя.
Etienne Maurice Falconet (1 декабря 1716, Париж — 24 января 1791, там же)
Этьен Морис Фальконе — французский скульптор, в своих произведениях воплотивший эмоционально-лирическую линию европейского классицизма XVIII века.
Учился у своего дяди, мраморщика по профессии, затем работал под руководством придворного скульптора-портретиста Жана Батиста Лемуана, одновременно изучая в версальском парке работы известных французских мастеров. В 1744 принят в Парижскую Академию за представленную на конкурсе группу «Милон Кротонский»; в 1754 году за исполнение этой группы в мраморе получил звание академика. В этом раннем произведении, как и в ряде других работ, Фальконе сохранил свойственную пластике барокко динамику и театральность, одновременно тяготея к классицистической ясности формы.
В работах, исполненных по заказу мадам де Помпадур, фаворитки Людовика XV, старался следовать господствовавшей при дворе моде на искусство рококо.
Статуи «Музыка», «Амур», «Купальщица», полные рокайльной изысканной грации, естественны и изящны без жеманства, — аллегорические образы по-земному конкретны. В 1757 Фальконе был назначен директором Севрской фарфоровой мануфактуры (находившейся под покровительством маркизы де Помпадур), для которой создает множество сразу вошедших в моду статуэток из бисквита с изображением аллегорий и мифологических персонажей. Преклоняясь перед античным искусством, мастер, однако, никогда не воспринимал его как холодный и безжизненный канон. «Только природу, живую, одухотворенную, страстную должен воплощать скульптор в мраморе, в бронзе или в камне», — эти слова всегда были девизом Фальконе. Образы сидящей девочки-подростка с розами у ног, юной девушки в античном хитоне с голубем в руках, ожившей Галатеи, перед которой склонился восхищенный Пигмалион, исполнены нежного элегического настроения, силуэты фигур плавны и изящны, легкие наклоны полны музыкальной грации.
Подлинным шедевром мастера явилась статуя «Зима», о которой
восторженно отозвался друг скульптора Дени Дидро, не раз повторявший, что ценит
в творчестве Фальконе прежде всего верность природе. Облик сидящей девушки,
олицетворяющей зиму и прикрывающей плавно спадающими складками одеяния, как
снежным покровом, цветы у ног, полон тихой мечтательной грусти. А иллюзией зимы
являются знаки зодиака, изображенные по сторонам постамента, и чаша у её ног,
расколовшаяся от замерзшей воды. «Это, может быть, самая лучшая вещь, какую я
мог сделать, и я смею думать, что она хороша», — писал Фальконе.